Воздушный таран – нанесение удара своим самолетом по самолету противника – совершенно особый прием воздушного боя, который ни одним воинским уставом не предусмотрен. Применялся он почти исключительно российскими и советскими летчиками в годы Первой и Второй мировых войн. Так, во время Великой Отечественной войны официально зарегистрировано более 600 таранов.
И, надо сказать, наши летчики прибегали к тарану не по приказу. Чаще всего это было следствием мгновенного порыва, боевого азарта.Здесь сразу приходит мысль о японских камикадзе. Но это явление принципиально иного рода. Летчики-смертники, проходившие жесткий отбор, всегда действовали, выполняя приказ. В течение 1943–1944 годов союзные войска, подкрепленные индустриальной мощью США, шаг за шагом продвигались по направлению к японским островам. К этому времени японские самолеты, особенно истребители, серьезно уступали в качественном отношении новым американским моделям, таким как F6F «Хеллкэт», P-5 «Мустанг», F4U «Корсар». Из-за больших боевых потерь ощущалась нехватка опытных пилотов. Кроме того, из-за недостатка запасных частей и топлива проведение любой крупной авиационной операции превращалось для Японии в проблему. Поэтому в октябре 1944 года руководство ВВС Японии в условиях катастрофического дефицита топлива разработало тактику уничтожения вражеских кораблей добровольцами-смертниками.
Воздушные тараны появились в эпоху винтовых самолетов, летчики наносили удар в основном пропеллером и иногда даже успевали выпрыгнуть с парашютом; но с появлением реактивной авиации и колоссальных скоростей такой прием должен был уйти в прошлое.
НА ГРАНИЦЕ С ИРАНОМ
В начале 1974 года во всех воинских частях советских ВВС прошли торжественные построения личного состава. Зачитывался закрытый Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза «за мужество и героизм, проявленные при выполнении задания по пресечению полета самолета-нарушителя» капитану Елисееву Геннадию Николаевичу (посмертно). В одной из авиационных частей Прикарпатского военного округа, стоя в солдатском строю, слушал Указ и автор эти строк. После этого командиры объясняли, что советский пилот совершил первый таран в истории реактивной авиации. В некоторых полках перед строем выходили летчики и техники, когда-то служившие с ним, и делились воспоминаниями об этом человеке. А во всех «ленинских комнатах» вскоре были установлены стенды с кратким описанием подвига. Однако ни в газетах, ни по телевидению эта информация не проходила, и более или менее широко известен таран Елисеева стал только в конце 1980-х годов.
К началу 70-х годов ХХ века в хорошо отлаженной системе прикрытия воздушных рубежей СССР оставался один уязвимый участок – юго-западная граница с Ираном. Сразу от берега Каспийского моря линия границы резко уходила на север, образуя выступ, который глубоко врезался в территорию Азербайджанской ССР. Горный характер местности не позволял развернуть там всеохватывающую систему противовоздушной обороны, а летчикам, охранявшим границу, приходилось огибать этот выступ, теряя драгоценные минуты. И это была для Москвы серьезная головная боль: ведь шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви являлся главным другом и самым надежным союзником США на Ближнем Востоке, а естественным выражением этой дружбы стали американские военные базы и мощнейшие разведывательные станции на иранской территории. Именно оттуда самолеты США могли пересекать границу СССР, фотографировать военные объекты, зондировать степень эффективности советских радиолокационных систем. В 1973 году американцы разместили в приграничной части Ирана эскадрилью истребителей «Фантом» специально для ведения воздушной разведки.
28 ноября 1973 года в юго-западном секторе наши службы ПВО зафиксировали нарушение границы самолетом «Фантом» с эмблемами ВВС Ирана. На ближайшем аэродроме – в грузинском городке Вазиани – боевое дежурство нес капитан Елисеев: он находился в кабине истребителя Миг-21СМ и был готов по первой же команде сразу подняться в воздух.
РЕШЕНИЕ – НА ТАРАН
35-летний капитан Геннадий Елисеев родился в Сталинграде, был сыном фронтовика, погибшего весной 1945 года. С детства мечтал стать военным летчиком, еще в школе поступил в аэроклуб. Затем был направлен в одно из самых знаменитых авиационных училищ – Качинское. Однако там пилотов обучали летать на турбовинтовых одномоторных самолетах Як-11, а Геннадий мечтал о реактивной авиации. И после окончания второго курса его вместе с группой лучших курсантов переводят в Батайское высшее авиационное училище, где обучали летному мастерству на МиГ-15. После его окончания в 1959 году Елисеев служил в нескольких авиационных частях, пока не был направлен в Закавказский ВО.
И вот по приказу с командного пункта капитан Елисеев взлетел на перехват самолета-нарушителя. В то время действовала жесткая инструкция: нарушившие границу транспортные самолеты по возможности сажать на наши аэродромы, а боевые – сбивать без какого-либо предупреждения. Елисеев приблизился к «Фантому» недалеко от границы. С земли последовал приказ: «Цель уничтожить». Пилот реактивного самолета может это сделать либо ракетой класса «воздух–воздух», либо авиационной пушкой. К крыльям нашего самолета были подвешены две ракеты Р-3С. В их головной части находилась чуткая оптическая система, которая наводила снаряд на тепловое излучение выбранной цели. Услышав в наушниках характерный сигнал «цель поймана», Елисеев нажал на боевую гашетку. Однако нарушитель выпустил тепловые ловушки, ракеты пошли за ними и самоликвидировались.
Оставалась еще авиационная пушка, но пилот ею не воспользовался: по одной версии, она не была заряжена, по другой – отказала после первых же выстрелов (позже авиатехник по вооружению и техник эскадрильи будут отданы под суд военного трибунала).
Елисеев сообщил о промахе ракет на землю, и с КП последовала команда: «Возвращайтесь!» Но он ответил: «Нет, я его достану!» Трудно сказать, что почувствовал капитан в этот момент. На истребителе больше не было никакого оружия, но на карту была поставлена его честь военного летчика. Елисеев направил свой самолет на нарушителя. На скорости, которую развивает МиГ-21 (до 2 тыс. км/час), практически невозможно попасть своим самолетом в другой – на это способен лишь суперас, да и то здесь не все зависит от него, ведь малейшее движение пальца, сжимающего рычаг управления, – и отклонение от курса может составить десятки метров. И то, что сделал Елисеев, по всем расчетам кажется невыполнимым. Находившиеся в кабине «Фантома» летчики, увидев с ревом приближающийся МиГ, даже не пытаясь уклониться от столкновения, тут же катапультировались. Два самолета, столкнувшись, взорвались в воздухе; капитан Елисеев катапультироваться не успел.
Пилоты сбитого нарушителя приземлились недалеко от границы и были задержаны нашим пограничным нарядом. Ими оказались американский полковник Джон Сондерс и иранский майор (саргорд) Мохаммад Шокуния. На допросе они показали, что выполняли разведывательное задание в рамках американо-иранской программы «Project Dark Gene and Project Ibex». Однако СССР не стал раздувать шпионский скандал, и через 16 дней они были переданы «сопредельной стороне».
Почему же было принято такое решение? Вспомним, что это было самое начало разрядки, то есть улучшения отношений между Востоком и Западом. Лишь в прошлом, 1972 году, состоялся первый официальный визит президента США Ричарда Никсона в Москву, во время которого были подписаны важные документы, в том числе и договор ОСВ-1. Москва сделала заявку на проведение ХХII летних Олимпийских игр – впервые в социалистической стране. Шла подготовка к принятию Хельсинского акта, по которому Запад наконец-то признавал все послевоенные территориальные и политические изменения в Европе. А ведь уже был печальный опыт срыва наметившегося было улучшения отношений между двумя сверхдержавами из-за жесткой реакции Никиты Хрущева на шпионский полет Пауэрса 1 мая 1960 года. И заняв на этот раз сдержанную позицию, лидеры СССР демонстрировали, во-первых, решимость пресекать любые недружественные действия и одновременно – готовность к компромиссу. Поэтому Указ от 14 декабря 1973 года был закрытым, и про подвиг капитана Елисеева сообщалось лишь в частях военной авиации. Только через полтора десятка лет появились первые публикации в СМИ, а вскоре в родном городе Г.Н. Елисеева Волгограде его именем была названа улица и установлена мемориальная доска.
