Всё познаётся в сравнении. Когда говорят о катастрофическом состоянии экономики России сегодня — эти люди рассчитывают, что либо их слушают подростки, либо что у людей короткая память, как шнур от айфона. Сегодня 20 лет со дня полного краха российской экономики — 17 августа 1998 года кучка спекулянтов у власти объявила государственный дефолт, после чего разразилась паника на финансовых рынках, девальвация рубля, банкротство нескольких крупных банков. Но не это главное, а то, что миллионы людей, итак бедных и изголодавшихся в «святые 90-е» и вовсе оказались на грани выживания.

Те, кто сейчас ноет, что прыгнул курс доллара на рубль или бензин на 20 копеек, те пусть вспомнят или прочитают, что такое настоящая катастрофа в результате преступных действий властей. Когда вчера доллар стоит 5562 рубля, завтра 9 330 рублей (после иезуитской деноминации 9,33), а послезавтра 15 900 рублей — притом что доллар практически вторая валюта, люди расплачиваются им за услуги и товары. Когда банки закрываются вместе со всеми деньгами, а обменники осаждаются людьми, которые меняют последние 5-10 долларов. Когда цены взлетают так, что на оставшиеся деньги люди покупают стиральные порошки, ботинки и прочий ширпотреб. Когда МВФ вешает на страну очередные миллиарды долга, а в бюджете нет денег на выплаты зарплат и пенсий — массовые неплатежи приводят к тому, что семьи продают самое нужное, а пенсионеры массово рыскают по помойкам. Когда ЦБ РФ — внимание! — понижает ставку рефинансирования до 60%, и нет никакой Набиуллины. Когда всё катится в тартарары, но пьяный президент что-то мычит грозное, а потом исчезает в небытие, и народ, брошенный, выживает как может.

Жуть той катастрофы такая, что сегодня даже Бибиси не скрывая опубликовало воспоминания россиян о тех днях, причем не самых несчастных слоёв населения. Почитайте, это не кремлёвская пропаганда, которая очерняет «святые 90-е».

Кетеван Гегелия, в 1998 году домохозяйка, мама трех маленьких детей: «С утра с детьми вместе захожу в магазин и вижу цены. Разница по сравнению с предыдущим днем — в разы. Ельцин буквально только что обещал, что этого не будет никогда. И вот стою я посреди универсама и не могу сдержать слез. Понимаю, что не на три дня у меня средств, а на 200 граммов гречки и литр молока. И все».

Ирина Мельникова, в 1998 году сотрудник страховой компании: «Были очень бедные, поэтому падение вниз было очень маленьким и коротеньким. У мужа оставалось немного рублей, которые мы пошли тратить. Купили английские ботинки ему. Я хотела найти их фотографии, но не нашла. Ботинки, купленные в кризис. Еще купили огромную коробку стирального порошка».

Наталья Демина, в 1998 году бизнесмен: «Перед поездкой я хотела купить поддержанную машину. Но после обвала рубля продавец отказалась от продажи. И пришлось тратить деньги на то, на что цены еще не изменились. Купила итальянскую люстру, английскую посуду, брендовые часы, которые у меня потом украли.»

Марина, в 1998 году кассир в обменном пункте: «Начальство, даже более высокое, просило собирать доллары. Собирали для людей, которые даже в ЦБ работали. У всех знакомые, круг банковских работников не такой уж большой… Мы собирали валюту для особых людей, для своих. Меня не очень задел кризис. Сын заканчивал школу, у меня никаких сбережений не было. Все от зарплаты до зарплаты уходило. Был мизер какой-то в долларах, так как в долларах расплачивались за репетиторов.»

Наталья Морозова, в 1998 году замдиректора торгового дома «Свиблово»: «В магазин приходили люди. Видимо, они уходили с работы и покупали все, что попадалось. Сначала порошок, предметы первой необходимости, мыло, шампуни. Затем покупали все — от обуви до мебели».

Ну и так далее… Учителя, врачи, рядовые сотрудники госучреждений — те и вовсе остались у разбитого корыта, не бежали никуда тратить деньги или переводить в доллары, они сжав зубы, искали, как бы выжить. И что характерно — не было многомиллионных митингов, не было бунтов (только шахтёры тихо и обречённо бастовали), никакие Навальные-Удальцовы не звали людей на улицы свергать режим. Потому что Запад это не оплачивал, он уже хоронил Россию, а людям было не до бунта, они выживали. К примеру, у меня отец — военный, офицер — ночью ездил таксистом (бомбилой, как тогда говорили), а мать молилась, чтобы приехал живой. Утром ехал служить в военный городок, чтобы вместо зарплаты выдали паёк из консервов и крупы.

А теперь оглянитесь вокруг себя и сравните тогда и сейчас. И пусть у кого-то поднимется язык сказать, что Путин тот же Ельцин. Мы тогда — как народ, как страна — стояли на краю гибели, всё, уже практически без шансов (хотя в Россию надо верить всегда), а сейчас бьёмся с Мордором почти на равных, при этом пока даже не прибегая к мобилизации.

Ну и привет тем, кто грезит возвращением в «святые 90-е». Да, славные были времена!