Еще будучи союзником СССР, Вашингтон планирован полностью уничтожить нашу страну.
В издательстве «Альпина Паблишер» готовится к изданию книга бывшего американского военного аналитика Дэниела Эллсберга «Машина Судного дня: Откровения разработчика плана ядерной войны», которая рассказывает об опасности и безрассудстве ядерной политики США. В ней Д. Эллсберг – легендарный разоблачитель, опубликовавший в 1971 году «документы Пентагона» о вьетнамской войне, – впервые раскрывает детали американской ядерной программы, которая предполагала атомную бомбардировку СССР. Фрагменты этой книги выложил в сеть интернет-портал «Лента.ру».
«Когда Вторая мировая война подошла к концу, – пишет Д. Эллсберг, – только одна страна имела население, вооруженные силы, промышленный и научный потенциал, способные противостоять военной мощи Соединенных Штатов, – Советский Союз, несмотря на его беспрецедентную военную разруху и потери». А потому, как утверждает аналитик, именно СССР стал целью США сразу после того, как у них появилась атомная бомба.
Еще в 1944 году ярый антикоммунист генерал Гровс, который отвечал за реализацию Манхэттенского проекта поведал польскому физику Джозефу Ротблату во время совместного обеда в Лос-Аламосе о том, что, по его мнению, проект всегда был направлен против Советов. 30 августа 1945-го генерал-майор Лорис Норстад, заместитель начальника штаба ВВС по планированию, направил Гровсу документ, где в качестве целей возможного будущего ядерного удара фигурировали 15 «ключевых советских городов» во главе с Москвой и 20 «крупных советских городов», включая Ленинград, а также указывалось количество атомных бомб, необходимых для уничтожения каждого из них. Москве и Ленинграду предназначалось по шесть бомб.
Почему не удался первый план ядерной атаки
Однако, как признает Д. Эллсберг, в 1945 году США не стали бомбить СССР только по одной причине – у них ещё не было достаточного количества атомных бомб. В конце года они располагали только двумя зарядами.
Первый официальный план войны против Советского Союза, датированный ноябрем 1947 года, предусматривал нанесение удара по 24 советским городам с использованием 34 бомб.
Но к тому времени в арсенале США было всего 13 бомб, из которых, пожалуй, только семь находились в состоянии боеготовности. «Эта информация, – отмечает автор книги, – была сверхсекретной. Президента Гарри Трумэна официально не информировали о количестве ядерных боеприпасов до 3 апреля 1947-го, и он был потрясен, узнав, что их так мало».
Двумя месяцами ранее Объединенный комитет начальников штабов уведомил военного министра и министра ВМС о том, что запасы атомного оружия «неадекватны» требованиям национальной безопасности. Вплоть до конца 1948 года все произведенные боеприпасы (плутониевые имплозивные бомбы типа сброшенной на Нагасаки) были штучными изделиями и считались «экспериментальными образцами».
В октябре 1947 года Объединенный комитет начальников штабов под председательством адмирала Уильяма Лихи уведомил Комиссию по атомной энергии о том, что «с военной точки зрения требуется примерно 400 атомных бомб, эквивалентных по мощности бомбе, сброшенной на Нагасаки», для нанесения удара примерно по 100 городам. Целевой датой обретения способности «уничтожить страну» (концепция, которая родилась в штабе ВВС, занимавшемся подготовкой рекомендаций) было 1 января 1953 года.
К середине 1948 года планы ВВС пришли в соответствие с запасами оружия, хотя эти запасы все равно были ниже тех, что Объединенный комитет начальников штабов считал адекватными. План в то время предусматривал нанесение удара по 20 городам с использованием 50 бомб. Эти 50 бомб реально поступили в арсенал к 30 июня 1948-го. Москве предназначались восемь бомб, а Ленинграду – семь.
Генерал Кертис Лемей возглавил Стратегическое командование ВВС США (SAC) в октябре 1948 года. Он составил свой «Чрезвычайный план военных действий», который требовал от SAC «наращивания потенциала до уровня, позволяющего доставить весь имеющийся запас атомных бомб в рамках одного массированного удара». Главными целями должны были быть города и промышленные объекты, а также правительственные центры управления. Цели второй очереди включали в себя нефтеперерабатывающие предприятия, две трети которых находились в 16 советских городах. План предусматривал нанесение ударов по 70 советским городам с использованием 133 атомных бомб. Это, по оценкам, могло привести к гибели 2,7 миллиона человек в 70 целевых городах и еще 4 миллиона человек в других местах.
В октябре 1949-го дополнение к «Чрезвычайному плану военных действий» увеличило число целевых городов до 104, а количество используемых бомб до 220. Еще 72 бомбы оставались в резерве для нанесения повторного удара.
Необходимые для этого 292 бомбы были готовы к 30 июня 1950-го. AEC, бюджет которой увеличивался Трумэном в три раза – после блокады Берлина в 1948—1949 годах и после первого советского ядерного испытания в 1949-го – поставила производство бомб типа Нагасаки на поток. Эра «ядерного дефицита», по терминологии Пентагона, уступила место эре «ядерного изобилия». Необходимые для уничтожения целой страны 400 бомб поступили в арсенал уже к 1 января 1951 года, на два года раньше срока.
Атаку сорвала наша бомба
Однако и этот план ядерной атаки на СССР был сорван. На этот раз уже не из-за недостатка бомб у США, а совсем по другой причине – 29 августа 1949 года американцам стало известно, что Советский Союз тоже создал в ответ свое собственное ядерное оружие, было проведено испытания советской атомной бомбы. Впрочем, США и не думали отказываться от своих людоедских планов уничтожения нашей страны. Американские стратеги попросту решили, что теперь бомб надо сделать ещё больше, чтобы уничтожить не только мирные города, но и все центры, где атомное оружие производится, а также аэродромы, с которых могли взлетать советские самолеты, его носители.
«На протяжении первых четырех лет ядерной эры Объединенный комитет начальников штабов, получившие независимость ВВС и недавно созданное Стратегическое авиационное командование, – пишет Д. Эллсберг, – строили планы нанесения удара по стране, которая не представляла военной угрозы, ни обычной, ни ядерной, для континентальной территории Соединенных Штатов. Это были исключительно планы первого удара, но так стали говорить впоследствии, а в то время такого термина не было из-за простого отсутствия противника, способного нанести второй или ответный удар. Америка обладала монополией на ядерное оружие, которой, как полагали президент Трумэн и генерал Гровс (ученые-ядерщики не согласились бы с этим, если бы поинтересовались их мнением), ничто не угрожало на протяжении жизни целого поколения, а может быть, и дольше. Гровс и Трумэн наивно верили в то, что секретная программа скупки и дипломатии позволит им контролировать все известные источники богатых урановых руд. (Гровс, как он выразился позднее, проглядел запасы богатой урановой руды в Восточной Германии, оккупированной Советами.) В их глазах эта программа была решающим «атомным секретом». Но когда в сентябре 1949 года американские разведывательные самолеты обнаружили признаки того, что Советы провели испытание плутониевой бомбы, то они «были потрясены»».
Случившееся «привело к появлению практически неограниченного числа первоочередных целей для американского ядерного удара — к ним прежде всего относились аэродромы, которых в СССР насчитывалось 1100. К 1953 году генерал Лемей идентифицировал 409 аэродромов, которые могли использоваться для нанесения ядерного удара, помимо разбросанных по всей территории СССР промышленных объектов, связанных с производством ядерного оружия. Осенью 1949 года масштабы производства делящихся материалов вновь выросли — нужно было создавать бомбы для расширенного набора целей. Кроме того, требовалось ещё больше средств их доставки. Когда Трумэн покидал свой пост в начале 1953-го, в арсенале США насчитывалось 1000 ядерных боеголовок. В конце своего второго президентского срока Эйзенхауэр передал администрации Кеннеди 18 000 ядерных боеголовок».
Готовы были уничтожить миллиард людей
Думали ли в США, к каким чудовищным последствиям может привести такое масштабное применение ядерного оружия? Конечно! «При изучении совершенно секретных документов, связанных с объединенными планами использования стратегических сил и средств в 1950-х, в процессе подготовки проекта руководящих указаний по планированию войны во времена работы на администрацию Кеннеди, – пишет Д. Эллсберг, – я наткнулся на последовательный ряд оценок потерь Советского Союза в войне с применением основных стратегических средств, которые в начале текущего десятилетия казались удивительно «низкими» для ядерной эры: несколько миллионов погибших, затем 10 миллионов и так далее, вплоть до 13 миллионов к 1955 году. Однако уже в 1956 году эта оценка неожиданно возросла в 10 раз до 150 миллионов погибших. В 1961 году, как мне было уже известно, Объединенный комитет начальников штабов прогнозировал потери, превышающие 200 миллионов человек только в одном советском блоке».
Автор пишет, что был потрясен таким повышением уровня гибели людей и, анализируя секретные документы, пришел к выводу, что это произошло в связи с тем, что в США уже появилась водородная, во много раз более мощная бомба.
«Не десятки, а сотни миллионов людей, возможно даже миллиард, должны были умереть главным образом в результате выпадения радиоактивных осадков после взрыва водородных бомб. В арсенале SAC находились сотни водородных бомб, мощность которых в тысячи раз превышала мощность атомных бомб времен Второй мировой войны», – отмечает автор.
«Эти оценки количества погибших от американских ядерных ударов были настолько секретными и доступными настолько узкому кругу людей даже в SAC и в Пентагоне, что мало кто из американцев за пределами правительства знал о произошедшем в конце 1950-х кардинальном изменении смысла понятия «ядерная война» и его причинах. С целью продолжения термоядерных испытаний в атмосфере на континентальной части Соединенных Штатов, несмотря на их предсказуемое воздействие на «подветренные» территории в штатах Невада и Юта, президент Эйзенхауэр делал все для того, чтобы публика знала как можно меньше об изменениях характера ядерного оружия. Он дал указание Гордону Дину, председателю AEC, изъять термины «термоядерный», «синтез» и «водородный» из пресс-релизов и выступлений и «сделать так, чтобы между понятиями «ядерная реакция» и «термоядерная реакция» не было разницы». Однако, как я неожиданно для себя обнаружил весной 1961-го, и Объединенный комитет начальников штабов, и президент Эйзенхауэр прекрасно понимали ужасающие потенциальные последствия своих приготовлений для Евразии».
Эйзенхауэр «был потрясен» в конце 1960 года «избыточностью жертв» (о которой рассказал ему советник по науке Джордж Кистяковски) в плане SIOP-62, особенно неэкономной избыточностью накрытия целей, но, надо думать, не только этим. Он сказал своему военно-морскому адъютанту, что презентация «напугала его до смерти». Тем не менее Эйзенхауэр утвердил этот план и передал его по наследству Кеннеди. Когда в июле 1961 года Джона Кеннеди проинформировали о прогнозируемых результатах обмена ядерными ударами в 1963-м, он в шоке произнес, выходя из конференц-зала: «И мы после такого называем себя людьми!».
«Однако эта фраза предназначалась госсекретарю Дину Раску, а не Объединенному комитету начальников штабов и уж точно не публике. И «опция» развязывания полномасштабной войны сохранялась в планах на протяжении всего срока пребывания Джона Кеннеди в должности и на протяжении всего президентского срока Линдона Джонсона», – отмечает автор книги.
Все делалось в строжайшем секрете
Однако смертоносный удар по нашей стране снова не был нанесен. И не потому что американские лидеры «устыдились» своих людоедских планов.
В 1953 году СССР произвел испытание первой водородной бомбы, и в Вашингтоне поняли, что они могут получить в ответ на свой удар по Советскому Союзу.
Президент Никсон в январе 1969 года, как говорят, также «был потрясен» на первом брифинге по единому интегрированному плану войны тем, что единственно возможным вариантом является массированный ядерный удар, ведущий к уничтожению 90 миллионов русских в течение нескольких часов. Его помощник по национальной безопасности Генри Киссинджер сказал, что подобные планы не могут быть основой для «политически оправданных», достаточно убедительных угроз. Немного позже, весной, он спросил на заседании: разве может «кто-то в трезвом уме… принять решение об уничтожении 80 миллионов человек?» «Однако, – как отмечает автор книги, – его попытки на протяжении следующих восьми лет предусмотреть в плане не столь кровожадные варианты (как попытки Роберта Макнамары до этого при моем участии) практически ничего не принесли».
«Частные высказывания Киссинджера относительно нравственности оставались закрытыми для американской публики на протяжении нескольких десятилетий, пока, наконец, не были рассекречены. Президенты Форд, Картер и Рейган расширяли набор «вариантов ограниченной ядерной войны», которая должна быть не такой апокалиптической, однако, как признался генерал Ли Батлер, последний командующий SAC, разработчики планов в Омахе и в Пентагоне никогда не воспринимали эти предложения всерьез. При оперативном планировании и при учениях они всегда исходили из того, что война будет полномасштабной».
«Изучая в последующие десятилетия историю ядерной эры, я выяснил, что перспектива угрозы существованию цивилизации и самого человечества – не только в Северном полушарии – рассматривалась в строжайшем секрете ещё в самом начале Манхэттенского проекта. Идея появления термоядерного оружия, в тысячи раз более мощного, чем ядерное оружие (и в конечном итоге более дешевого и более массового), витала в головах ученых, занятых в Манхэттенском проекте, с самого начала. Некоторые из них видели в нем более сложную и увлекательную перспективу, неизбежную и желательную… Как бы то ни было, в тот же самый момент – фактически в тот же день в июле 1942 года – когда главные теоретики Манхэттенского проекта представили идею водородной бомбы, они увидели возможность появления пусть маловероятной, но невообразимо более серьезной угрозы для жизни на планете. В тайне от других они приняли этот риск…».
Другими словами, ещё в 1942 году, когда США были ещё союзниками СССР и вместе с ним боролись против гитлеровской Германии, они в глубочайшей тайне уже вынашивали планы полного уничтожения России не только как государства, а вообще тотального истребления всего его населения.
А потому, когда эти людоедские планы стали, наконец, достоянием гласности, неизбежно возникает резонный вопрос: а какие новые чудовищные замыслы против нас вынашивают США сегодня, когда они уже официального объявили нашу страну «врагом»?
И кто-то еще думает, что они хоть когда-то были партнерами???
