«Брак — это союз мужчины и женщины» — слова Владимира Путина, сказанные на заседании рабочей группы по конституции и вынесенные английской Daily Mail в неосознанном ужасе в заголовок. И дальше, конечно же, цитата про «родителя один» и «родителя два». Заметка выдержана в предельно нейтральном, безоценочном ключе, но мы ведь себе представляем, кто такие читатели Daily Mail, листка трудовых британских окраин? Этим людям, которые в большинстве своём голосовали за Брексит, а также отвечали за весь негатив касательно однополых браков в социологических опросах, такой заголовок просто не мог не зайти.

Автор: Дмитрий Петровский

Те же самые слова цитируют французские Le Monde и Le Parisien. Во Франции с 2013 года брак может быть союзом женщины и женщины, мужчины и мужчины, а также других гендеров, которых, как нынче модно полагать, больше двух. И в том же 2013-м страну трясли многомиллионные митинги против. Власть, разумеется, своих граждан проигнорировала — и теперь что им остаётся, как не смотреть на северных соседей, которые медленно, но верно становятся последней консервативной цитаделью Европы?

А вот японские соцсети, блоги и издания калибром поменьше реагируют на другое: предложение закрепить в основном законе неделимость территории. «А как же Курилы… наши северные территории», — возмущаются пользователи из Страны восходящего солнца в «Фейсбуке». Некоторые даже пишут, что министру иностранных дел Японии пора подавать в отставку, раз такие творятся дела.

Более взвешенная публикация — на англоязычном антиглобалистском ресурсе Fort-russ: там автор спокойно констатирует, что «спорность» Курил, Калининграда, а главное, Крыма таким образом отпадает. Россия сказала своё тяжёлое слово, обозначила красную линию своих интересов — и реакции на это заявление Путина нам ещё прилетят в полном объёме.

А вот германские СМИ обращают внимание на совсем другие детали. Немецкий N-TV (и следом за ним швейцарская газета Blick) вынес в заголовок обещание о закреплении в конституции минимальной оплаты труда. Германия — одно из самых социальных европейских государств, там государство платит тем, кто не работает, и тем, кто работает, но получает недостаточно, а также беженцам и прочим праздным гостям страны. Но закрепления минимальной оплаты труда в конституции нет и там. Тон статьи, впрочем, критичен: Путина обвиняют в том, что он «пытается подкупить» избирателя, который, конечно же, будет голосовать за такую конституцию.

Кажется, у психологов это называется переносом — когда свои проблемы переносятся на другого. Германия десятилетиями занималась именно этим: подкупом избирателей с помощью всевозможных пособий, а когда это уже перестало работать, принялась завозить потенциальный электорат из-за границы, размывая национальную культуру и идентичность.

Русские показывают, что можно иначе. Можно стоять на охране традиционных ценностей и повторять на весь мир простые вещи, которые будут звучать как откровение: семья — это мама и папа, брак — это союз мужчины и женщины. Можно быть социальным государством, не развращая при этом своих граждан, не порождая целые поколения, которые никогда не ходили на работу (да, в Германии такие есть). И можно возвести свой суверенитет в статус абсолютной ценности, окончательно зацементировав себя как глобальную традиционалистскую державу, а остальные будут вынуждены это принять.