Всем уже понятно, что реформа по оптимизации здравоохранения в России провалилась. Это теперь признают и на самом высоком уровне, хотя ранее чиновники Минздрава, а также Антон Силуанов, Герман Греф и другие деятели-новаторы очень поддерживали идею оптимизации. Почему же в момент острой необходимости медучреждения оказались не готовы к приёму большого числа пациентов?
Совершенно понятно, что когда глава Роспотребнадзора Анна Попова или даже глава Федерального медико-биологического агентства Вероника Скворцова говорят о работе больниц в России на пределе возможностей, то, во-первых, они не лукавят.
А во-вторых, со стороны это выглядит, будто во всём виноват пресловутый коронавирус, который существенно увеличил нагрузку на медицинские учреждения.Так ли это? Отчасти это так, потому что коронавирус действительно нанёс удар по нашим больницам. Однако если против страны, например, началась война, а у нас винтовки не стреляют из-за их плохого качества или брака, то ситуация осложняется не потому, что заводы не справляются с темпами производства, а потому что кто-то не был готов к войне в принципе.
Начавшаяся в 2010 году реформа здравоохранения дала свои плоды. Тогда был принят закон об обязательном медицинском страховании в России, а сама реформа предусматривала оптимизацию расходов в сфере здравоохранения за счёт закрытия неэффективных больниц и одновременного расширения числа медучреждений, оснащённых по последнему слову техники. Меры в данном направлении принимались и раньше — в период 2003-2005 годов.
Теперь же мы видим, что больницы, а особенно инфекционное направление, оказались попросту не готовы к стрессовой ситуации. А ведь до такого состояния их доводили сознательно, ровно так же, как сознательно довели и пенсионеров до черты обнищания. Как же всё это получилось?
Здравоохранение в коме
В первую очередь стоит отдать должное всем врачам, волонтёрам, медсёстрам, водителям скорой помощи. Они — на передовой, и они герои сегодняшнего дня. Но самоотверженные и рискующие здоровьем (а нередко и жизнью) профессионалы своего дела оказались заложниками той системы, которую для них уготовили вовсе не они сами, а чиновники, сидящие в высоких кабинетах.
Чтобы оценить масштабы, достаточно просто взглянуть на цифры. За последние три года в результате оптимизации здравоохранения медицинский персонал был сокращён на 42%. Каждый второй медицинский работник был уволен. Самый мощный удар оптимизаторы нанесли по инфекционному направлению. Закрывались больницы, увольняли врачей, медсестёр, санитарок.
Парадокс ситуации состоит в том, что сегодня горе-оптимизаторы оказались вынуждены брать на работу тех, кого вчера они с лёгкостью увольняли. Ещё в 2017 году Центр экономических и политических реформ (ЦЭПР) подсчитал на основе данных Росстата, что с 2000 по 2015 год число больниц в России сократилось в два раза — с 10,7 тыс. до 5,4 тыс. С поликлиниками дело обстояло лучше — сокращение составило 12,7% — до 18,6 тыс. учреждений.
Поразителен оказался и вывод специалистов ЦЭПР: если число больниц в России будет сокращаться такими же темпами, а это более 350 ежегодно, то к 2022 году их в стране останется не более 3 тыс., то есть столько же, сколько было в 1913 году.
«Безусловно, остро стоит необходимость переподготовки медицинского персонала. Значительное снижение уровня преподавания в медицинских вузах привело к тому, что 41% пациентов просто не доверяют диагнозу врача. С 2017 года численность медперсонала сократилась на 42% — до 268 тыс. человек. Это явно говорит о необходимости увеличения зарплат медикам и улучшения условий их труда», — заявила в этой связи замглавы Счётной палаты России Галина Изотова.
Но зачем было проводить такую реформу? Чиновники и высокие лица, которые позитивно высказывались о принимаемых тогда мерах, говорили о перспективах реального выхода системы здравоохранения на новый, «цифровой» уровень. Дескать, стране не нужны отсталые больницы, лучше за их счёт сделать современные. Хотели, но не получилось — «отсталые» больницы закрылись, но их нагрузку новые медучреждения просто не потянули. И ситуация с коронавирусом тому более чем наглядное подтверждение.
Ещё осенью 2019 года, когда про коронавирус в России (да и в мире) вообще никто не слышал, Вероника Скворцова, занимавшая тогда пост министра здравоохранения, признавала: «Системно (медицинскую) инфраструктуру никто не трогал с конца 1950-х годов».
А глава Минфина Антон Силуанов критиковал больницы следующим образом: «Тема не решалась годами. Необходима модернизация поликлиник, районных больниц, которые в плохом, если не сказать ужасном, состоянии».
Были ли они оба правы? Бесспорно. Вот только это не должно было происходить по принципу «одно лечим, другое калечим». Но особое внимание следует уделить замечанию Минздрава, сделанному ещё в 2015 году:
«В городе Москве за период с 2010 по 2014 год количество инфекционных коек сокращено в 1,5 раза. Количество инфекционных коек для детей за указанный период сокращено в 1,6 раза.»
И вот уже в декабре 2019 года свой вердикт вынесла на всю страну вице-премьер Татьяна Голикова, которая заявила, что оптимизация здравоохранения во многих регионах была проведена «ужасно», в результате чего качество и доступность медицинских услуг «резко ухудшились». По её мнению, «виновны все — и центр, и регионы».
«Почему эта тема наиболее чувствительна — потому что с ней каждый день соприкасаются граждане всех наших возрастов, от ребёнка до пожилого человека. И когда они не имеют возможности получить ту помощь, которая им необходима, конечно, кроме раздражения, с одной стороны, и, с другой стороны, развивающейся болезни, они ничего взамен не получают», — говорила Голикова в программе «Вечер с Владимиром Соловьёвым» в декабре 2019 года.
Именно по этой причине пришлось в авральном режиме «оживлять» инфекционные отделения по всей России, о чём губернаторы теперь раз за разом рапортуют президенту России Владимиру Путину, который взял этот вопрос на особый контроль. И виноват тут вовсе не коронавирус. Он — лишь «лакмусовая бумажка», показавшая, что сломать гораздо проще, чем построить.
Разруха в регионах?
В качестве примера обратимся к ситуации в Тульской области. Причём не к реляциям чиновников, а к словам медицинских работников. Как рассказала ещё в сентябре 2019 года Царьграду медсестра одной из областных больниц, врачи устали от низких зарплат и переработок, в больницах есть нехватка кадров, необходим ремонт.
«У нас очень острая нехватка медицинских работников. Многие пациенты не могут получить нужного специалиста. И очень часто пациентов отправляют в Тулу, то есть в наш районный центр. При этом есть пациенты, которые по состоянию здоровья физически не могут туда добраться», — рассказала она.
По словам медсестры, в городе есть нехватка терапевтов, отчего страдают и врачи, и пациенты. Тот или иной терапевт вынужден работать дополнительно на двух-трёх участках, что особенно сложно в зимний период, когда резко возрастает число заболевших людей, которые вызывают врача на дом.
«Поэтому терапевт сначала ведёт приём в поликлинике, потом едет на вызовы на все свои участки, а порой дежурит ещё и в ночную смену в стационаре, потому что там тоже просто никого нет», — сказала медсестра.
Но проблема не только в работе врачей на износ. При такой переработке они просто не могут понять, почему выплачиваемые им зарплаты «не бьются» с тем, что говорят по официальным каналам Минздрав и чиновники других министерств.
«Все думают и гадают: а почему такие низкие цифры? Почему человек работает столько-то, а получает за это гораздо меньше, чем озвучивают власти? Грубо говоря, получает 15 тысяч, тогда как ему сверху обещали 30-35 тысяч. Вот как связать одно с другим?» — задалась вопросом собеседница телеканала.
Наконец, помимо нехватки кадров и низких зарплат, третьим «китом», на котором стоят проблемы здравоохранения, является непосредственно состояние больниц. Собеседница Царьграда работает в моногороде, где местная поликлиника нуждается в ремонте. В здании ещё в 2017 году был сделан ремонт, однако, по словам сотрудницы, «через год всё обвалилось».
«Поначалу все радовались новому ремонту, а через год началось: то смесители не работают, краска облупливается, где-то начинает отваливаться кафель. Это на самом деле страшно, потому что у нас ходят бабушки, и у многих зрение плохое, они спотыкаются», — сказала она, добавив, что в их пятиэтажной больнице нет даже лифта.
СМИ неоднократно разбирали проблемы врачей в России, и раз за разом приходилось констатировать, что профессия врача недооценена. Осторожный оптимизм может быть связан разве что с тем, что после пандемии коронавируса престиж профессии просто обязан вырасти, но главное, чтобы он вырос в глазах власти, а не только рядовых граждан.
Одним из наилучших подтверждений наличия проблем в инфекционном направлении служит хотя бы то, что Минобороны России оказалось вынуждено в срочном порядке возводить одноэтажные госпитали чуть ли не в полевых условиях. Едва ли это потребовалось бы, если бы с койками в инфекционных отделениях было всё в порядке.
Так в чём же причина?
Чиновники и крупные бизнес-фигуры в России, ориентированные на западное прогрессивное мышление, позитивно оценивали реформу российского здравоохранения. Мы ведь помним, что она предусматривала «оцифровку» больниц, пусть даже путём уничтожения медучреждений, якобы непригодных к переходу на новый технологический уровень. Лучше всего это объяснил технократ номер один — глава Сбербанка Герман Греф.
«Мы проиграли конкуренцию и оказались в стане стран, которые проигрывают, стран-дауншифтеров. Страны и люди, которые сумели вовремя адаптироваться и проинвестировать, — победители. Те, кто не успел, очень сильно будут проигрывать»,— пояснял Греф.
Парадокс в том, что эти слова принадлежат лицу, которое все последние годы вместе со своими либеральными соратниками по банковскому цеху толкало население России к обнищанию. Ведь именно такой эффект давали и дают кредиты Сбербанка, который «запылесосил» себе почти всю кредитную базу регионов, причём как физических, так и юридических лиц.
Известно, что глава ЦБ России Эльвира Набиуллина потворствовала в этом высокотехнологичному Сбербанку, расчищая ему дорогу посредством санации огромного числа частных региональных банков и фактически покрывая вывод из России астрономических сумм мошенниками вроде экс-главы «Открытия» Бориса Минца. Покрывая, потому что украденные им по «недогляду» ЦБ деньги потом всё равно пришлось доложить в банковский сектор, причём из бюджетных средств, средств налогоплательщиков, то есть граждан России.
Наконец, именно в этой либеральной верхушке возникла идея повышения пенсионного возраста (изначально это была вообще рекомендация подконтрольного США МВФ). На эту тему написано и сказано уже очень много. Показательным тут является то, что Силуанов обещал российским пенсионерам путешествия по миру, рост покупательной способности, возможность оказывать помощь своим детям и внукам. Вместо этого даже обещанную тысячу, как известно, не все получили.
Теперь же, когда коронавирус нанёс мощный удар по экономике страны, супруг главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной ректор Вышей школы экономики Ярослав Кузьминов объяснил, что пенсионеры получили «лишние» 3-5 лет жизни из-за способности финансовых властей (не только в России) пожертвовать темпами роста ВВП на 5-7%, что явилось проявлением «колоссального морального движения».
«Мы перешли к другой реальности, к другому соотношению морали и экономики. Впервые мир остановил свою экономику, пошёл на потерю 5-7% ВВП в мировом измерении ради того, чтобы люди — пожилые люди, больные люди — прожили на 3-5 лет больше. Я считаю, что это колоссальное моральное движение», — рассказал он в интервью РБК.
Звучит это так, будто у российского либерального экономического блока был какой-то выбор в данной ситуации, будто бы примеры других стран, поставивших экономику «на прикол» из-за коронавируса, могли не коснуться России или же этой «жертвы» можно было не приносить, но высокий «моральный облик» экономистов сделал это возможным.
Таким образом, система здравоохранения России была оптимизирована вовсе не из медицинских соображений. Это та самая оптимизация, которая должна была уложиться строго в лекала прогресса по западному образцу, чтобы не стать «дауншифтерами», как говорил Греф. Но получилось иначе: случился коронавирус, который серьёзно обострил проблему и доказал, что «где тонко, там и рвётся». И к сожалению, «тонко» стало именно там, где сегодня спасают жизни людей, а не говорят о техническом прогрессе или моральном облике экономистов.
