Абсолютный рейтинг
Военное дело
Замёрзшая дивизия: самая страшная легенда Великой Отечественной
Участок Карельского фронта Великой Отечественной войны в Заполярье отличался особо суровыми условиями. В Мурманской области из уст в уста передавалась легенда о том, что весной 1942 года здесь насмерть замёрзла целая советская дивизия. Подробности трагедии замалчивались десятилетиями. Так что же на самом деле случилось на Крайнем Севере?
28 апреля 1942 года 14-я армия Карельского фронта пошла в атаку на немецких горных егерей. Мурманская наступательная операция на реке Западная Лица продолжалась до 14 мая. Хотя готовящееся наступление немцев удалось сорвать, позиции сторон почти не изменились. Американский историк Эрл Зимке в книге «Немецкая оккупация Северной Европы» недоумевал, почему, имея «свежую» 152-ю «уральскую» стрелковую дивизию, русские не предприняли летом новой попытки наступления.
А дело в том, что Зимке даже не догадывался, какая судьба постигла 152-ю дивизию. Ведь даже в официальном источнике – мемуарах командующего 14-й армией генерала Владимира Щербакова – о случившемся говорилось пространно и очень невнятно.
Ну, попала дивизия в буран в мае – на Севере такое не редкость! Военачальник упоминал лишь о троих погибших. Правда, пришлось проводить спасательную операцию, и 1200 человек госпитализировали, но ведь они должны были выздороветь?
Однако фактически дивизия на Севере не воевала – её отправили в резерв до конца года. Многие считали, что дивизии в её первоначальном составе и не осталось – якобы она замёрзла на 80%.
Лишь после обнародования документов в постсоветское время стало ясно, что же случилось.
152-ю стрелковую дивизию сформировали в начале 1942 года в городе Красноуфимске Свердловской области. По состоянию на 16 февраля, когда дивизия выдвинулась с Урала на Карельский фронт, в ней состояло 11 731 человек. В составе дивизии числились 480-й, 544-й и 646-й стрелковые полки, а также 333-й артиллерийский полк.
В базе данных «Память народа» доступны списки безвозвратных потерь 646-го стрелкового полка. Так вот напротив фамилий десятков бойцов указано — «погиб от пурги». Записи почти идентичны, различаются лишь километры дороги «Петсамо – Мурманск», на которых лежали тела погибших.
Сопоставление данных позволяет восстановить картину трагедии. Если бы красноармейцы имели зимнее обмундирование, пурга им была бы не страшна. Но в Кеми, где 152-я дивизия стояла в апреле, выдались тёплые дни, и командование приказало на 20 дней раньше срока переодеть солдат в летнюю форму. Никто не учёл, что им предстоит путь в 400 км к северу – на холодное побережье Баренцева моря.
1 мая дивизия отправилась в Мурманск поездом. Сразу после высадки бойцов переправили через Кольский залив, а затем они, согласно планам, должны были маршем пройти по дороге и утром 6 мая с ходу вступить в бой.
Начальник метеослужбы 14-й армии Дубинов предупредил, что 5-6 мая погода должна ухудшиться. Но начальник штаба дивизии полковник Каверин то ли не заметил сообщения, то ли не внял ему, понадеявшись на русское «авось».
Полки дивизии начали путь от мыса Машков к линии фронта. Солдатам предстояло идти голодными – полевые кухни ещё «не догнали» дивизию (по версии Щербакова, — «затерялись в общей колонне»).
Уже вечером 5 мая северный ветер принёс пургу, и летние шинели красноармейцев обледенели. В ночь на 6 мая началась снежная буря, и дорога сделалась непроходимой от мокрого снега. Не в силах идти, бойцы падали и быстро коченели.
Пытаясь согреться, они сбивались в кучи и прижимались друг к другу. На пути имелись землянки, где можно было отогреться и высушить одежду. Но до них доходили далеко не все. Колонна растянулась на десятки километров. До намеченных рубежей дошёл лишь артиллерийский полк. Вьюга же стихла лишь 8 мая.
Итоги «марша смерти» шокируют: от холода погибло 484 человека, ещё около 1000 человек пропали без вести. 1200 бойцов с тяжёлыми обморожениями доставили в госпитали, где многие из них тоже скончались. Даже «уцелевшие» бойцы дивизии оказались небоеспособны.
Однако командование не представляло масштабов беды: дошедшим солдатам дали на отдых всего 2 дня. А затем один из батальонов 480-го полка отправили в бой с немцами. Потери составили 200 человек убитыми и ранеными, 27 бойцов попали в плен.
После этого, уже 10 мая, силами 646-го полка оставшийся личный состав 152-й дивизии стали грузить на обозы. «Весь день обозные подбирали разбросанные по тундре тела, – вспоминал участник событий Николай Усовский. – отпаивали уцелевших горячим чаем, в общем, спасали тех, кого ещё можно было спасти, и хоронили тех, кому помочь уже было нельзя».
О том, что произошло, выжившим велели помалкивать. Больше всего случившееся походило на трагедию на Раатской дороге, имевшую место во время Зимней войны. Тогда в лесах финской провинции Оулу замёрзли сотни бойцов 44-й Киевской дивизии. Однако там движению колонны помешали финские летучие отряды лыжников. Здесь же, в Заполярье, враг был далеко.
В том, что произошло, Владимир Щербаков обвинял командование 26-й армии в лице начальника штаба полковника Михаила Малицкого и командующего генерала Николая Никишина. Именно они отвечали за 152-ю дивизию перед её отправкой в Мурманск. «Судя по тому, что личный состав дивизии не представлял себе условий боевых действий в Заполярье и был отправлен весной на Крайний Север в летнем обмундировании, нетрудно догадаться, чем руководствовались при этом генерал Никишин и полковник Малицкий: с глаз долой – из сердца вон. Барские замашки, безразличие к судьбам солдат и офицеров никогда не проходили бесследно и всегда оборачивались на войне трагедиями», – возмущался Щербаков в книге «Заполярье – судьба моя».
Однако по итогам военного трибунала, разбиравшего обстоятельства дела, никто не понёс ответственности – всё «списали» на капризы природы.
