«Россия добилась в 2019 году заметных успехов по сравнению со следующим, 2020-м.» Насколько остроумной покажется эта шутка через 12 месяцев? Точной информацией на сей счет обладает лишь Господь Бог.

Впрочем, кое о чем наверняка догадываются люди, для кого политические прогнозы — это профессия. Мы попросили политологов поделиться своими расчетами и предчувствиями.

«Путин заинтересован в сохранении контроля»

Игорь Минтусов, председатель совета директоров компании «Никколо М», президент Европейской ассоциации политических консультантов.

«Мои прогнозы грустные: наступающий год будет хуже предыдущего — и в политическом, и в социально-экономическом плане. Плохие новости жду отовсюду. Во-первых, из международной политики, где очень много, что называется, зон беспокойства — начиная от Сирии и заканчивая Украиной. Внутренняя политика тоже дает очень мало поводов для оптимизма.

Что касается обсуждаемых сегодня конституционных изменений, мне кажется, новостей на эту тему следует ждать через один-два года, после очередных выборов в нижнюю палату. Существует, однако, небольшая вероятность того, что эти решения примет уже нынешняя Дума.

У правящей партии есть сейчас все возможности для этого. Между тем существует определенный риск, по крайней мере в теории, что в будущем составе Госдумы у «Единой России» не окажется конституционного большинства.

По поводу самих этих изменений могу сказать лишь то, что главное здесь не форма, а суть. Суть же заключается в том, что Владимир Владимирович Путин заинтересован в сохранении контроля над ситуацией в стране и после 2024 года. И это не только его желание, но и желание большого числа представителей политического класса, людей, занимающих сегодня ключевые посты в государстве.

Цель — не допустить радикальных изменений политической системы, турбулентности, хаоса после того, как закончится срок президентских полномочий Путина. Конечно, как и в любой сложной политической системе, здесь есть и много других факторов, но это главный мотив.

О том, как может называться новая должность Путина, говорить пока рано и, в общем-то, не интересно. Это может быть и что-то связанное с Белоруссией, с Союзным государством. Это может быть переформатирование Совета Федерации — усиление его роли и влияния. Это может быть крен в сторону парламентской республики… Много разных вариантов. Но, повторяю: все они носят тактический характер. Главное — то, что за этим стоит, воля главы государства и политической элиты.

Впрочем, белорусский сценарий я все-таки оцениваю как маловероятный. Главным ограничителем здесь выступает Лукашенко, его амбиции. Не очень понятно, какой вариант компромисса тут возможен.

Прогнозы относительно общественных настроений делать очень сложно. Этот вопрос зависит исключительно от действий власти, от того, насколько продуманными будут принимаемые ею решения — политические, социальные, экономические. Может быть, она будет вести себя насколько адекватно, умно, что протестные настроения не только не будут усиливать, а станут снижаться. Но вероятность этого не слишком велика».

«Если объявить преемника загодя, он станет центром притяжения для элит»

Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий, профессор НИУ «Высшая школа экономики».

«В конце года появились серьезные сигналы о возможности конституционных изменений. Говорили об этом давно, были утечки, но сейчас это уже не просто утечки, а заявления президента. В том числе, например, о необходимости убрать оговорку «подряд», когда речь идет о двух сроках президента. Активно обсуждается также соотношение полномочий между исполнительной властью и местным самоуправлением, расширение полномочий парламента…

На мой взгляд, у президента есть желание выстроить менее персонифицированную конструкцию власти — чтобы цена вопроса при транзите власти была не столь велика. Уже то, что его преемник не сможет пойти на третий срок — даже через перерыв, — говорит о том, что возможностей у него будет меньше, чем у действующего президента. Но я не думаю, что эти возможности будут намного меньшими. Больших изменений, полагаю, здесь ждать не стоит. Будет, как у нас иногда любят говорить, точечная настройка.

Не стоит, на мой взгляд, ждать и того, что преемник будет предъявлен публике уже в будущем году. Если объявить его загодя, задолго до выборов, он станет центром притяжения для элит, будет политически усиливаться. В результате элиты будут раскалываться. Одни будут выстраивать отношения с одним лидером, другие — с другим. Думаю, этого попытаются максимально избежать.

Вспомните, что даже в 2007 году, при высочайших рейтингах, высочайшем оптимизме, при желании населения проголосовать за любого преемника Путина, Медведев был объявлен преемником в самый последний момент. В этот раз, полагаю, «фальстарта» тоже не будет.

Второе — российско-белорусские отношения. Видно, что Лукашенко не хочет уступать. Он готов пойти на расширение экономической интеграции — до известных пределов. Но, допустим, вопрос о введении единой валюты — уже политический вопрос. И перед этим он хотел бы остановиться. Не говоря уже о введении поста главы Союзного государства, о создании союзного правительства, союзного парламента…

Поэтому интеграция, видимо, будет продолжаться, но будет проходить достаточно осторожно. Лукашенко будет и дальше ее заматывать, у него в этом огромнейший опыт.

Третий момент — приближающиеся выборы в Госдуму. Они пройдут в 2021 году, но подготовка начнется уже в 2020-м. Будет, в частности, решаться вопрос, стоит ли менять соотношение между одномандатными и списочными депутатами в Думе. В середине 2019 года на этот вопрос можно было ответить утвердительно, но затем вероятность таких изменений сильно уменьшилась. Прошли выборы в Мосгордуму, и выяснилось, что в крупных городах одномандатные округа не являются панацеей от побед оппозиции.

Поэтому будут смотреть, смотреть и смотреть. Взвешивать, что выгоднее в этой ситуации. Есть и альтернативные варианты. Например, возвращение избирательных блоков — чтобы у «Единой России» была возможность провести предвыборный ребрендинг, чтобы она могла пойти на выборы не как партия, а как блок. Решения, видимо, будут приниматься ближе к концу следующего года.

Актуальной, безусловно, будет оставаться тема отношений с Западом. И как часть ее — украинский вопрос. Встреча между Путиным и Зеленским в «нормандском формате» сама по себе оказалась не очень плодотворной. Но она дала импульс диалогу. Именно после этой встречи удалось договориться по газовому вопросу и об обмене пленными.

Эти результаты располагают к осторожному оптимизму. Но в следующем году будут решаться более сложные вопросы, связанные с выборами в Донецке и Луганске, с контролем над границей. Или не решаться.

Что касается общественных настроений, я не вижу оснований для каких-то существенных изменений по сравнению с прошлым годом. Ни в ту, ни в другую сторону. В первую очередь это связано с ситуацией в экономике. Прогнозисты называют разные цифры роста, но все они не очень большие — в пределах двух процентов ВВП. Граждане этого не ощутят. Они же не эксперты, они смотрят не на эти цифры, а на свои зарплаты и на цены в магазинах.

Но и какого-то обвала тоже никто не прогнозирует. Как и каких-то реформ, сравнимых по значимости и непопулярности с пенсионной. Населению бы пенсионную реформу пережить! Кстати, многие, согласно опросам, назвали именно ее главной неприятностью 2019 года, хотя поправки в законодательство были приняты еще в 2018-м… Поэтому вряд ли что-то будут трогать.

Наоборот, мне кажется, попытаются сделать что-то, что людям бы понравилось. Президент ведь сказал правительству, что население пока не видит эффекта от национальных проектов. Значит, есть желание, чтобы этот эффект появился. Словом, я не вижу пока оснований для роста протестных настроений. Какие-то локальные протесты по конкретным поводам, конечно, будут, но чего более масштабного вряд ли стоит ждать.

Проблемы для власти с этой стороны могут появиться в 2021 году, ближе к думской кампании, когда активизируются политики. Парламентские выборы 2016 года удалось спокойно пройти на «крымском факторе», но этого фактора уже нет».

«В 2020 году точно будут проблемы»

Сергей Марков, директор Института политических исследований.

«Следующий год точно будет беспокойнее. Предыдущий был супер-, ультраспокойным. По данным социологии, 75 процентов населения затруднились назвать хотя бы одно серьезное событие, в России или вокруг России, которое произошло в 2019 году. А 10 процентов назвало пенсионную реформу, которая произошла в 2018-м. То есть это был год нирваны, год абсолютного политического спокойствия.

Единственное исключение — летние события в Москве. Но это абсолютно искусственное явление. Маленькая группировка иностранных агентов сдавала экзамен на знание учебника по организации «цветных революций». Один из пунктов там — захват улицы. Это они и попытались сделать. Протестные настроения в России, согласно социологии, находятся на среднем уровне за 20 лет. Лишь шесть процентов населения считает, что в России есть проблемы, которые нельзя решить иначе, как через протесты.

Но в 2020 году точно будут проблемы. По нескольким направлениям. Во-первых, партия иностранных агентов, желающая совершить в России Майдан, немного окрепла за 2019 год и будет бросать молодежь под дубинки ОМОНа. Их цель — добиться, чтобы пролилась кровь. И они будут к этой цели стремиться.

Второе — президентские выборы в США. Там два типа проблем. Во-первых, Россия может быть вновь обвинена во вмешательстве в американские выборы. Киберкомандование США уже объявило, что подготовило масштабную кибератаку против России, против российских руководителей — в отместку якобы за вмешательство Москвы в будущие выборы. Это уже полное безумие, но об этом официально объявлено!

Кроме того, подготовлены и в любой момент могу быть введены так называемые «санкции из ада». А это может привести к очень серьезным негативным изменениям в российской экономике.

Другая проблема — кризис американской политической системы. Многие у нас не понимают, что он достиг уже высочайшего уровня. Может случиться все что угодно — госпереворот, отстранение избранного президента от власти… А если Америка, главная держава мира, взорвется гражданской войной, мало не покажется никому. И мы можем стать одной из первых жертв.

Еще одна угроза — не решенная украинская проблема. В руководстве спецслужб и силовых структур Украины сплошь военные преступники, и эти люди, естественно, никоим образом не заинтересованы в установлении мира. То есть там тоже может взорваться в любой момент.

Вот главные угрозы 2020 года.

Что касается других политических тем, то в повестке, безусловно, будет внесение изменений в Конституцию. Но, думаю, правка ограничится тем, что будет убрано слово «подряд» из статьи, ограничивающей время президентского правления двумя сроками. У парламентской республики нет никаких шансов. Парламентская республика рассматривается руководством страны как чистая форма олигархической республики. Никто власть олигархам передавать не собирается.

Возможна более глубокая интеграция с Белоруссией. Но возможны и кризисы в отношениях с Белоруссией. И туда, и туда может пойти процесс.

Теперь об обществе: власть теряет доверие населения, поскольку люди воспринимают пенсионную реформу как обман. Это социология 2019 года, и эта тенденция, думаю, продолжится и в 2020-м. Однако каких-то более серьезных изменений, какого-то для перелома в общественных настроениях, думаю, не будет».

«Политреформа может быть ускорена кризисом внутри элит»

Автандил Цуладзе, политолог, преподаватель МГИМО.

«Тенденции, которые обозначились в 2019 году, указывают на то, что политическое устройство страны претерпит серьезные изменения — либо через поправки в Конституцию, либо через интеграцию с Белоруссией. Понятно, что трансформация будет проходить в русле так называемого транзита, решения «проблемы 2024 года». И связана в первую очередь с поисками места для нынешнего президента в новой, «посттранзитной» конфигурации власти. Нельзя исключать, что этот проект будет запущен уже в будущем году.

Более вероятным, мне кажется, пересмотр Конституции — с перераспределением полномочий между ветвями власти. При этом следующий президент будет обладать номинальной властью, а Путин либо возглавит парламент, либо встанет во главе некой специально «под него» учрежденной структуры.

Конечно, самым простым и удобным решением было бы отменить ограничение по президентским срокам. Однако президент, судя по его последним заявлениям (в частности, о желательности убрать слово «подряд» из конституционной формулы, ограничивающей пребывание в должности двумя сроками), этот вариант не рассматривает.

«Белорусский» сценарий, при котором Путин становится во главе Союзного государства, намного более сложен для реализации. Сомневаюсь, что Лукашенко и белорусские элиты, несмотря на все оказываемое на них давление, согласятся на утрату их нынешних привилегий. Даже если лично Лукашенко будут предложены какие-то устраивающие его «подарки», стоящая за ним номенклатура вряд ли позволит ему пойти на такой шаг.

Что же касается конституционных изменений, то технологически более правильно было бы решать этот вопрос не до, а после выборов в Госдуму, когда страсти улягутся. То есть уже с новой нижней палатой. На данный момент ничто не указывает на то, что у «Единой России» в 2021 году возникнут серьезные проблемы с получением конституционного большинства: оппозиция настолько слаба и управляема, что, собственно, и оппозицией-то может называться лишь условно.

Однако политреформа может быть ускорена обостряющимся внутриэлитным кризисом. Из-за отсутствия публичной политики эти процессы пока не видны. Тем не менее, интересы различных элитных групп находятся сегодня в серьезном конфликте. Он прорывается наружу в том числе в виде различных вариантов решения «проблемы транзита». Некоторые группы явно подталкивают президента к более решительным действиям.

Но какой бы сценарий реформы ни был выбран, это неизбежно вызовет политический кризис. При всей видимой управляемости проекта он нарушит систему, сложившуюся за 20 последних лет. Хотел бы напомнить, что Михаил Горбачев, начиная перестройку, отнюдь не горел желанием разрушить «социалистическое государство». Он, напротив, собирался его модернизировать и укрепить. Но все кончилось кризисом двоевластия и, в конечном счете, — распадом Советского Союза.

Политическая реформа гораздо более рискованна, опасна для власти, чем любая экономическая. В последние годы одна непопулярная новация в социально-экономической сфере следует за другой — новые налоги, новые тарифы, новый пенсионный возраст… Население тихо возмущается, но дальше ропота дело не идет. Переформатирование политической конструкции будет иметь более серьезные последствия.

Дело тут не столько в населении, сколько в элитах: переформатирование политсистемы запустит в них определенные процессы, не просчитанные на этапе планирования. Что, кстати, случилось и в Советском Союзе. Народное недовольство — фон, на который все это наложится, на который будут опираться те элитные группы, чьи интересы окажутся ущемленными реформой.

Почва здесь уже очень хорошо «удобрена». Пока на ней никто активно не играет, но в случае раскола элит кто-то может и сыграть, как сыграл в свое время Ельцин. Не какой-то Навальный, а человек системы. Точнее — продукт ее распада.